В ту октябрьскую ночь 1923 года Эдвин Хаббл навсегда изменил наше представление о космосе. Глядя в окуляр мощнейшего на тот момент 100-дюймового телескопа Хукера, он пристально изучал тусклое размытое пятнышко света — туманность Андромеды. Сделав серию фотопластинок, он и не подозревал, что эти нечёткие и невзрачные изображения произведут революцию в астрономии и откроют человечеству истинные, ошеломляющие масштабы Вселенной.
Изначально Хаббл предположил, что обнаружил новую звезду (нову) — вспыхнувшую и угасающую звезду. Однако, сравнивая пластинки, он заметил нечто необычное: яркость объекта менялась с определённой периодичностью — он то становился ярче, то тускнел. Это был верный признак другого типа звёзд. На одной из пластинок Хаббл с волнением зачеркнул стоявшую там букву «N» (от Nova — «новая») и с торжеством написал рядом: «VAR!» — переменная звезда!
Обнаруженная звезда, получившая обозначение M31-V1, оказалась цефеидой — особым типом переменных звёзд, чья яркость меняется с чёткой периодичностью. Важность этого открытия заключалась в том, что ещё в 1912 году астроном Генриетта Ливитт установила ключевую зависимость: чем ярче цефеида, тем longer период её пульсаций. Это превращало цефеиды в «стандартные свечи» Вселенной — по периоду их свечения можно было с высокой точностью вычислить абсолютную светимость, а сравнив её с видимым блеском с Земли, определить расстояние до звезды.
Открытие Хаббла стало решающим аргументом в «Великой дискуссии» астрономов того времени. Харлоу Шепли утверждал, что наш Млечный Путь и есть вся Вселенная. Его оппонент, Хибер Кертис, предполагал, что туманность Андромеды — это отдельная «островная вселенная», другая галактика. Цефеида, найденная Хабблом внутри Андромеды, позволила ему измерить расстояние до неё. Расчёты показали ошеломляющий результат: около 900 000 световых лет (по современным данным — 2,5 миллиона световых лет). Это неопровержимо доказывало, что Андромеда находится далеко за пределами Млечного Пути и является самостоятельной галактикой. Вселенная внезапно стала неизмеримо больше.
Но на этом вклад Хаббла и скромной цефеиды M31-V1 не закончился. Используя цефеиды как маяки для измерения расстояний до других галактик и сопоставляя эти данные с измерениями их скорости (по красному смещению), Хаббл сделал ещё более фундаментальное открытие. Он обнаружил, что галактики удаляются от нас, причем чем дальше находится галактика, тем с большей скоростью она это делает. Так был сформулирован закон Хаббла, доказавший, что Вселенная не просто велика, но и к тому же расширяется.
Это открытие заложило основу современной космологии и привело к модели Большого Взрыва. А спустя decades, в 1990-х годах, наблюдения за цефеидами в ещё более далёких галактиках привели к очередному потрясению: оказалось, что расширение Вселенной не замедляется, а ускоряется под действием загадочной тёмной энергии.
Сегодня наследие той октябрьской ночи живёт в самом известном космическом телескопе, носящем имя Эдвина Хаббла. Его «преемник», телескоп «Джеймс Уэбб», продолжает уточнять измерения цефеид, чтобы разгадать одну из самых интригующих загадок современной науки — загадку напряжения Хаббла. Необъяснимое расхождение в значениях скорости расширения Вселенной, измеренных разными методами, может указывать на существование неизвестных физических явлений или частиц, способных вновь перевернуть наши представления о фундаментальных законах мироздания. Таким образом, скромная звёздочка, отмеченная на пластинке восклицательным знаком, не только открыла людям бескрайний космос, но и указала путь к его самым сокровенным тайнам.
